НАУКА И ТЕХНИКА - Реферат: Этология и социобиология

РЕФЕРАТЫ ПО НАУКЕ И ТЕХНИКЕ

Реферат: Этология и социобиология

ЭТОЛОГИЯ И СОЦИОБИОЛОГИЯ: ПРИЛОЖИМОСТЬ К ПОЛИТИЧЕСКОМУ ПОВЕДЕНИЮ
Биополитики посвящают себя не только исследованию эволюционной предыстории человеческого социума, запечатлённой в "памяти генов". Они также прилагают усилия к пониманию современного политического поведения индивидов и их групп, причем и эта грань биополитики также порождает социальные технологии. В разделах 3 и 4 мы фактически уже затронули такие биополитически важные направления современной биологии как этология (особенно социальная этология) и социобиология. В данном разделе будет дана более многосторонняя характеристика этих "поведенческих" наук в плане их использования в социально-политической сфере. 5.1. Кратко об этологии
Для целей настоящей книги достаточно упрощенно определить этологию как область биологии, ведающую поведением живых организмов (уточнения будут внесены чуть ниже). Поведение может быть определено как способ ответа организма на стимул извне; этот стимул может быть простым, как например запах пищи. В этом смысле можно сказать, что бактерия осуществляет "поведение", когда она движется в направлении более высокой концентрации сахара. Такое движение представляет собой очень примитивное поведение, но это один из вариантов простых реакций, которые соответствуют образу жизни бактерий и позволяют этим организмам жить и размножаться.
Что касается многоклеточных животных, то они распространились в различных средах обитания и встретились с разнообразными проблемами, решение которых было необходимо для выживания и воспроизводства. Нервная система и поведение координированно эволюционировали в сторону все большего усложнения. Поведение любого животного адаптировано (приспособлено) к его образу жизни. Периферическая и центральная нервная система воспринимают и перерабатывают информацию, вносимую внешними стимулами, и запускают реакции организма, которые мы наблюдаем как поведение.
Поведение животных можно объяснить двумя путями. Во-первых, мы можем задать вопрос о том, как это поведение реализуется, т. е. как органы чувств животного, его нервная система или внутренние процессы создают физиологические предпосылки для того или иного поведения. Таким путем мы исследуем проксимативные причины поведения. Для анализа проксимативных причин, или механизма поведения, мы можем измерять уровни гормонов или регистрировать электрические импульсы на нейронах. Но мы можем спросить, зачем изучаемое поведение возникло в ходе эволюции, т. е. какова его адаптивная ценность. Этот вопрос относится к исследованию ультимативных причин поведения. Исследование ультимативных (эволюционных) причин поведения может быть осуществлено путем, например, оценки его влияния на выживание животного или его плодовитость.
Этология достигла значительных успехов в последние годы, опираясь на классические исследования К. фон Фриша, К.Лоренца и Н.Тинбергена. Целый ряд исследований был посвящен ритуальному поведению (брачное, территориальное и игровое поведение). Этологическая школа К.Лоренца с самого начала уделяла значительное внимание социальным взаимодействиям между индивидами. Лоренц сумел показать, как эволюция формирует цепочки социальных связей, так что последовательность действий одного индивида коэволюционирует с ответными действиями другого (других). Атакующее движение из репертуара агрессивного поведения становится пусковым механизмом для, на первый взгляд, неуместных поведенческих реакций других индивидов, например, для ритуалов ухаживания за особью противоположного пола. Популярность работ Лоренца усилила интерес к ритуальным сигналам доминирования и подчинения, которые регулируют многие социальные взаимодействия у позвоночных животных.
На протяжении ХХ века существовало также поведенческое исследовательское направление под названием "бихевиоризм". Характерной для раннего бихевиоризма (например, для работ Дж. Уотсона и Б. Скиннера, начиная с 10-20-х годов ХХ века) была так называемая модель "чёрного ящика": живое существо уподоблялось автомату, дававшему на каждый предложенный экспериментатором стимул (С) вполне определённый ответ (О, модель стимул—ответ, С—О). Под влиянием работ И. Павлова упор делали на рафлекторное, отвечающее внешнему раздражителю, поведение.
Такие исследования наталкивались на объективные трудности: далеко не всякое поведение может быть изменено или вызвано заново воздействием извне (путем подкрепления), многие его формы имеют жестко запрограммированную наследственную компоненту. Именно по контрасту с бихевиоризмом многие этологи определяют свою науку как в первую очередь как изучение поведения в естественных условиях (с акцентом на врожденные формы и механизмы поведения), хотя на деле они ныне проводят лабораторные эксперименты, отдают дань влиянию обучения на поведение. Во второй половине ХХ века бихевиоризм уступает место бихевиорализму, признающему, что, в отличие от робота, организм реагирует на один и тот же стимул по-разному, в зависимости от своего внутреннего состояния (В). Постулируется модель стимул--внутреннее состояние организма—ответ (С—В—О). Так, голодная чайка реагирует на предложенную пищу, а сытая – отворачивается от нее. Бихевиорализм фактически приближается по методологии к этологии в ее современных модификациях, которую мы здесь в основном и рассматриваем.
Начиная с первой половины ХХ века имела распространение также зоопсихология (сравнительная психология), характеризовавшаяся первоначально во многом упрощенческим, механистическим подходом к поведению животных как к комбинации условных и безусловных рефлексов. Ныне зоопсихология переживает переосмысление как современная наука, вобравшая в себя все достижения этологии. Развивается, конечно, и сама этология. Современная этология вобрала в себя полезные подходы к исследованию обучения, творчества, мышления животных, развитые в русле бихевиоризма, бихевиорализма, зоопсихологии и др. смежных исследовательских направлений
Этологический подход, исходно примененный к позвоночным животным и некоторым беспозвоночным (например, членистоногим, моллюскам, иглокожим), был постепенно распространен по эволюционной лестнице: "Вниз", в сторону более примитивных форм живого. Ныне говорят об этологии простейших и даже бактерий, имея в виду исследование имеющихся у них поведенческих реакций, которые носят как индивидуальный (избегание бактерией вредного химического вещества), так и коллективный, "социальный", характер (например, агрегация бактериальных клеток в ответ на выработку феромона). "Вверх", на вид Homo sapiens, что имеет очевидное биополитическое значение. Формируется этология человека как исследование человеческих взаимодействий в повседневной жизни и кросс-культурный анализ поведенческих тенденций, их непосредственных механизмов. Кросс-культурный (англ. cross-culture) анализ основан на сопоставлении поведения у представителей различных культур человеческого общества с преимущественным вниманиям к совпадающим или очень сходным у всех культур элементам и репертуарам поведения (поведенческим универсалиям, см. Бутовская, 1999). Так, И. Айбль-Айбесфельдт исследовал улыбку как компонент поведения, характерный и для бушмена, и для папуаса, и для европейца (и даже для шимпанзе и мартышки). В такой интерпретации этология человека почти синонимична поведенческой антропологии как науке о взаимодействии биологического и социального в поведении человека. Этология человека включает, по мысли некоторых ученых, особый, наиболее тесно связанный с биополитикой раздел, специально исследующий поведение индивидов и групп в политических ситуациях – политическую этологию (Caton, 1998). По мнению В.Р. Дольника (1994, 1996), этология человека предполагает приблизительно следующую логику наблюдателя: "Меня не интересует, что ты думаешь, меня интересует только, что ты сделал и в ответ на какой стимул".
Одной из основных задач этологии человека является выявление генетически детерминированных поведенческих актов. Поэтому излюбленными объектами этологов человека были маленькие дети, еще не подвергшиеся существенному воздействию социальной среды, в том числе и дети с физическими недостатками (глухонемые, слепые и др.), которые, тем не менее оказались способными улыбаться, смеяться, топать ногами в гневе и др. Этологи предпринимают также сравнительные исследования с представителями различных культур ради выяснения универсальных видоспецифичных черт поведения H. sapiens или же черт, общих для человека и других животных в более или менее широком эволюционном диапазоне (эволюционно-консервативных форм поведения). Имеются и другие типовые исследовательские задачи этологов человека.
Например, они изучают со своей точки зрения всякого рода официальные мероприятия (политические митинги, судебные заседания и др.). Разумеется, поведенческие исследования с людьми, помимо своей сложности, вызывают психологические, этические и юридические проблемы. Биополитик Г. Шуберт описывает, с присущим ему юмором, попытку американских ученых исследовать с позиций этологии человека процесс принятия решения судьями Федерального Трибунала Швейцарии. Он указывает, что американцы с видеотехникой были выдворены из зала заседаний примерно через две минуты после начала их наблюдения за ходом судебного разбирательства (G. Schubert, 1981). 5.4. Социальное поведение
Социальное поведение - предмет социальной этологии (социоэтологии), а также социобиологии (см. ниже). В общей форме его можно определить как многообразие поведенческих взаимодействий между особями, относящимися к локальной внутрипопуляционной группировке (Дерягина, Бутовская, 1992). Хотя данное определение дано приматологами, оно, вполне распространимо и на низшие организмы – вплоть до бактериальных колоний – и на человеческое общество. Социальное поведение во всем этом гигантском эволюционном диапазоне обнаруживает многие существенные консервативные черты. Конечно, они проявляются наряду со свойствами, уникальными для каждого биологического вида и, более того, консервативные черты проявляются через уникальные особенности. Обобщением эволюционно-консервативных сторон социального поведения можно считать развиваемое Ю.М. Плюсниным (1990) в приложении к сообществам животных и человеческому обществу представление об "инвариантных структурах отношений" или "биосоциальном архетипе" Последний включает в себя Отношения по поводу индивидуального существования особей. Чтобы обеспечить себя необходимыми жизненными ресурсами, индивиды вступают между собой в конкуренцию, охраняют свои территории. Отношения по поводу воспроизводства особей в ряду поколений – т.е. отношения между родителями по поводу потомства и – что ещё более важно по мнению Плюснина – межпоколенные отношения. Отношения, обеспечивающие особи устойчивость её положения в сообществе. Речь идет об упорядочивающих сообщество отношениях доминирования—подчинения, обусловливающих четкую иерархию. Отношения между особями в сообществе могут упорядочиваться не только по вертикали (иерархии), но и по горизонтали (специализация индивидов по ролям и функциям) Отношения, обеспечивающие сохранение единства сообщества. Различные формы сплачивающих сообщество отношений перед лицом "чужаков" – других сообществ.
Понятно, что у инфузорий и насекомых, лемуров и шимпанзе (и тем более – в человеческом обществе) все эти отношения реализуются по-разному. Тем не менее это не умаляет значение "биосоциального архетипа". Социальное поведение с упором на его значение для биополитики и будет основной темой последующего текста раздела. 5.5. Коммуникация
Коммуникация в мире живого (био-коммуникация) понимается как обмен информацией между индивидами (клетками, многоклеточными организмами) и (или) группами. Коммуникация – существенный компонент любого социального поведения, ибо трудно представить себе социальное поведение без "обмена информацией". Коммуникация может быть описана следующей схемой:

Как видно на схеме, акт коммуникации включает в себя следующие основные элементы: отправитель (тот, кто генерирует коммуникационный сигнал); адресат (тот, кому адресовано сообщение). Во время коммуникации отправитель и адресат могут многократно меняться ролями; всякий знает, что общение часто носит двусторонний характер даже в случае так называемой "коммуникации с множественным или неопределенным адресатом" когда, например, средства массовой информации в человеческом обществе сообщают всем гражданам некую новость (и у каждого из адресатов по крайней мере теоретически есть возможность послать свою реакцию или ответное сообщение на телестудию или иной носитель СМИ). Политические системы различаются по степени активности и эффективности "обратного канала связи" (например от простых "обывателей" -® к власть имущим). Впрочем, и биосоциальные системы животных могут быть классифицированы в зависимости от того, в какой степени коммуникация в них является взаимной (или, наоборот, лишь односторонней) канал коммуникации (способ передачи информации); этот элемент коммуникации подробнее рассматривается ниже код (способ записи сообщения на соответствующем канале). Сообщение имеет форму "закодированного сигнала", как и показано на схеме. Адресат сообщения часто представляет не пассивного приемника информации, а активного участника коммуникации. Поэтому и восприятие сообщения, его декодирование носит характер "творческого понимания" (подчас "творческого непонимания" или даже игнорирования). Строго говоря, отправитель и адресат в ходе биокоммуникации используют не один, а два разных (пусть перекрывающихся) кода, отсюда и все, нередко имеющие политический характер, проблемы с "неправильным истолкованием", "взаимным непониманием" и др. Сходную проблему уже давно подметили литературоведы, утверждающие, что художественный текст приобретает в социуме, в кругу читателей, часто не совсем то значение, которое хотел бы в него вложить автор.
Указанная важная проблема несовпадения кодов адресата и отправителя существует в биосоциальных системах различных видов живых существ. Она усугубляется наличием помех (все, что затрудняет передачу, восприятие и интерпретацию сообщения) и шума (бессмысленная или не имеющая отношения к делу информация, также содержащаяся в канале коммуникации). Отметим также влияние контекста (обстановка, в которой происходит передача информации) на смысл передаваемого сообщения.
Приведем разъясняющий пример с хорошо изученной системой коммуникации у одноклеточного организма, клеточного слизевика Dictyostelium discoideum. В голодающей популяции некоторые особи (клетки, напоминающие амёб) вырабатывают циклический аденозиномонофосфат (цАМФ), воспринимаемый другими клетками как команда: "Сползайтесь: образуйте единую многоклеточную массу!" (получается так называемый митрирующий слизевик; далее образующий плодовое тело со спорами). В этой ситуации отправитель информации - вырабатывающие цАМФ амебы; адресат - остальные клетки (которые по истечении некоторого времени сами начинают генерировать цАМФ - становятся вторичными продуцентами); канал передачи информации - химический; код - соответствие между выбросом цАМФ и командой: "Сползайтесь!"; помехи - разбавление сигнала (цАМФ) средой и другие факторы, затрудняющие оставку информации до адресата; "шум" - присутствующие в среде небольшие количества цАМФ, равномерно вырабатываемые всеми клетками голодающей популяции и сами по себе не несущие информации ("подпороговые количества" цАМФ, недостаточные для индукции формирования многоклеточного слизевика); контекст - голодающая популяция D.discoideum, восприимчивая к цАМФ ("компетентная" к этому стимулу).
Коммуникация между живыми существами основана на нескольких основных эволюционно-консервативных (т.е. сохраняющихся в ходе эволюции) каналах передачи сообщений: Через непосредственный контакт живых организмов (клеток у одноклеточных существ1). В приложении к животным этот канал обозначается как тактильный. Например, муравьи передают тактильную информацию, касаясь друг друга антеннами. Приматы активно вступают в контакт с помощью передних конечностей, головы, туловища и других частей тела, включая гениталии. У человекообразных обезьян по сравнению с низшими обезьянами частота тактильных взаимодействий возрастает примерно в два раза, хотя, тем не менее, по мере приближения к человеку по эволюционной лестнице, роль физических контактов становится менее важной из-за прогрессивного развития других каналов коммуникации. Путем дистантных (распространяющихся в пространстве) химических сигналов (см. выше пример с микроорганизмом D. discoideum. Как у микро-, так и у многих макроорганизмов химическая коммуникация играет первостепенную роль. Важный аспект этой роли – так называемая плотностно-зависимая (кворум-зависимая) коммуникация. В этом случае по концентрации сигнального вещества коллектив организмов оценивает собственную плотность. Если эта плотность достигла определенного порогового значения ("кворума"), то предпринимаются те или иные коллективные действия, например, свечение морских бактерий Photobacterium fischeri, атака паразита на организм-хозяин и др. (см. обзор Олескин и др., 2000). Кворум-зависимая коммуникация, вероятно, происходит, не только у микроорганизмов; ее аналоги находят, например, у малощетинковых червей2. Слово "кворум" указывает на очевидные аналогии с ситуациями в человеческих коллективах, когда решение о том, быть или не быть тому или иному событию, принимают в зависимости от численности коллектива. У высших животных химическая коммуникация обозначается как обонятельная (ольфакторная). Животные маркируют территорию пахучими метками, определяют по запаху социальный статус особи, её физиологическое состояние (например, готовность самки к спариванию), отличают своих детёнышей от чужих. Взаимные обнюхивания животных – способ снижения агрессивности, мирного разрешения конфликтов. Очень многие из сигнальных веществ (феромонов) являются эволюционно-консервативными, т.е. весьма сходны или даже идентичны у представителей различных биологических видов. Универсальные компоненты, возможно, входят в состав обонятельных маркёров пола у млекопитающих. Поэтому в эксперименте люди и крысы правильно определяют по запаху выделений пол у многих животных (например, у сирийского хомячка3). Ольфакторная коммуникация – эволюционно древний элемент группового поведения, однако её значение, особенно у высших животных (в частности, приматов) опосредуется социальными факторами и ограничивается наличием визуального и акустического каналов коммуникации. Путем восприятия электромагнитных волн или иных физических полей; этот канал коммуникации также, очевидно, является дистантным. Слабые электромагнитные волны служат каналом для коммуникации между бактериальными популяциями, разделенными слоем стекла (см. обзор Николаев, 2000). Дистантные взаимодействия на языке электромагнитных волн происходят и между двумя эмбрионами рыбы вьюна4. Переходя к высшим животным, включая человека, укажем на две возможных реализации данного канала (из которых первая аозможность является гипотетической): (а) телепатия, например "синаптическая телепатия" (А.М. Хазен) на базе электромагнитных полей нейронов мозга, которая не исключена в контактных группах людей и может вносить некоторый вклад, например, в передачу настроения (наряду с химической – ольфакторной – коммуникацией); (б) зрительный (визуальный) канал коммуникации (ибо свет есть электромагнитная волна). Роль зрительной коммуникации наболее велика у эволюционно продвинутых групп животных с высокоорганизованной нервной системой, таких как головоногие моллюски, насекомые, птицы и млекопитающие. У приматов визуальная коммуникация опирается на богатый репертуар поз (наиболее статичная, эволюционно древняя форма визуальной коммуникации), телодвижений, мимики и жестов (представляющих, напротив, одну из молодых в эволюционном плане форм коммуникации, наиболее развитых у человекообразных обезьян). При переходе от низших приматов к высшим агрессивные элементы визуальной коммуникации (например, угрожающая мимика) постепенно оттесняются на задний план "буферными" (гасящими агрессию) элементами и далее – дружелюбными элементами. Примером последних может служить характерное для человекообразных обезьян (как и для вида Homo sapiens) хлопанье в ладоши как выражение эмоциональности в контексте игры между особями. Посредством звуковых волн, что особенно характерно для высших животных (акустический канал)5, передаются предупреждения об опасности, регулируются взаимоотношениями между полами, поддерживаются контакты между особями (например, детеныш млекопитающего издает типичный "крик одиночества", пока его не обнаружит родительская особь). Вокализация (производство звуков) у животных связано с зонами мозга, вовлеченными в эмоции. Поэтому звуки передают эмоциональное состояние, отношение одной особи к другой. Так, свист суслика отражает его страх, тревогу, хотя конкретное значение сигнала зависит от контекста (свист суслика может раздаваться при появлении хищника, при агрессивных действиях партнера, в незнакомой обстановке). У многих видов животных (например, у лемура галаго) звуки дружелюбных контактов имеют гармонический (музыкальный) спектр, а враждебных – шумовой (Дерягина, Бутовская, 1992). Звук представляет быстрый дальнодействующий канал коммуникации, позволяющий общаться за пределами прямой видимости. При всей значении зрительных средств коммуникации, именно звуковая коммуникация легла в основу человеческого языка. Есть данные о способностях шимпанзе к производству отдельных аналогов фонем человеческой речи (например, гласных а, у, о, э). Однако, большинство ученых склоняется к убеждению, что гортань и нервная система человекообразных обезьян препятствуют освоению ими звукового языка человека, но они способны к запоминанию и адекватному использованию (вплоть до попыток абстракции) сотен слов на языке глухонемых (амслен).
1 У миксобактерий, например, коммуникация осуществляется с использованием сигнальных молекул (таких как белковый фактор С), прикрепленных к поверхности клеточной оболочки. Другая клетка считывает информацию, только прикоснувшись к оболочке сигнализирующей клетки.
2 Гайнутдинов М.Х., Яргунов В.Г., Варламов В.Е., Калинникова Т.Б., Гайнутдинов Т.М. Эффект группы у малощетинковых червей Euchytraeus albidus при действии высокой температуры тела // Докл. Росс. Акад. Наук. 1999. Т.368. № 4. С.565—567.
3 Суров А.В., Соловьев А.В., Бодяк Н.Д. Существуют ли общие маркеры пола в обонятельных системах млекопитающих? // Докл. Росс. Акад. Наук. 1999. Т.368. № 4. С.574—576.
4 Бурлаков А.Б., Бурлакова О.В., Голиченков В.А. Дистантные взаимодействия разновозрастных эмбрионов вьюна. // Докл. Росс.Акад.Наук. 1999. Т.368. № 4. С.562—564.
5 По некоторым данным, звук (точнее, ультразвук) может участвовать и в коммуникации между бактериальными клетками (см. обзор Олескин и др., 2000).
Различные каналы коммуникации часто используются животными в комбинации ("комплексы коммуникации", Дерягина, Бутовская, 1992; Дерягина, 1999). Эти каналы используются для передачи от организма к организму таких типовых сообщений , как идентификация (отправитель сообщает о своем местонахождении, как бы "называет свое имя"), вероятность (насколько вероятно то или иное действие), локомоция (сигналы, подаваемые перед началом движения - скажем, хлопанье крыльями и другие "движения намерения" у птиц перед взлетом), агрессия (комплекс сигналов об угрозе атаки), бегство и др. (Дьюсбери, 1981). В разделе о невербальной коммуникации в человеческом обществе (см. ниже) дана иная классификация, отражающая типовые невербальные сообщения у человека и в значительной мере применимая также к высшим млекопитающим. 5.6. Агонистическое поведение
Агонистическое (от греч. agonizomai - я борюсь) поведение связано с конфликтами между живыми организмами. Это понятие включает: а) агрессию; б) изоляцию (избегание); в) подчинение. Понятие "агонистическое поведение" имеет биополитическое значение в той мере, в которой оно применимо в достаточно широком эволюционном диапазоне, приложимо к человеческому обществу и трансформируется в политические параллели. Помимо животных, к которым понятие агонистического поведения традиционно прилагается в этологической литературе (вслед за классическими работами К. Лоренца, Н. Тинбергена и других исследователей поведения), имеются данные об аналогичных формах взаимоотношений у микроорганизмов. Так, чистая микробная культура может реагировать на контакт с другим микроорганизмом (конкурентом) усиленной выработкой антибиотиков - химических агентов, разрушающих постороннюю микрофлору, задерживающих ее рост или инактивирующих ее каким-либо иным способом (например, превращая клетки конкурента из вегетативных форм в покоящиеся споры). Аналогом агонистического поведения можно считать и аллелопатию у растений — выработку соединений, токсичных для других растений.
Агонистические отношения неизбежны и в человеческом обществе, более того, они служат стержневой политической проблемой в любом государстве и во всякую эпоху истории. Наиболее разрушительная форма агонистических взаимодействий в человеческом обществе – войны как организованные межгрупповые конфликты (аналоги есть и в сообществах других приматов). Непрекращающиеся конфликты между государствами, между партиями и "группами давления", между разными эшелонами и ветвями власти, между отдельными политическими деятелями, просто между гражданами той или иной страны наполняют политическую жизнь и в относительно мирное время. Исследования агонистических (враждебных, конфликтных) форм поведения в человеческом обществе, в том числе и в сопоставлении с другими биологическими видами, имеет большое значение в плане изучения этнических и других форм конфликтов и разработки социальных технологий (см. ниже), нацеленных на их преодоление или по крайней мере смягчение и направление в социально конструктивное, творческое, русло, а также на культивирование лояльных (неагонистических) форм взаимодействия людей в социуме.
5.7. Лояльное (неагонистическое) поведение
Речь пойдет о "дружественнных", сплачивающих биосоциальную системы взаимодействиях между организмами. К наиболее важным формам такого поведения принадлежат афилиация и кооперация. В подразделе об афилиации рассматривается и тесно с ней связанное социальное облегчение. Данные формы поведения являются эволюционно-древними, но реализуются и в человеческом обществе. Эти формы в схематической классификации Ю. Плюснина отвечают в основном за "поддержание стабильности биосоциальной системы".
Но даже у биологических видов, почти лишенных социальности (одиночных), может иметься форма лояльных отношений, связывающая родителей и детей (особенно мать и детеныша). Уход за детенышем, защита и обучение его принадлежат по Плюснину к иной категории – к межпоколенным отношениям. По мнению Айбль-Айбесфельдта и ряда других видных этологов, дружественные отношения внутри социума в целом – даже между не-родичами – сформировались в ходе развития именно эволюционно-консервативных (по крайней мере в пределах теплокровных позвоночных) отношений в системе мать-детеныш. У млекопитающих заботливое поведение, включая ласку, взаимное облизывание, кормление и оборону, а также инфантильное ("детское") поведение служат в целях установления и поддержания дружественных взаимоотношений. В человеческом обществе лояльные отношения в пределах рода, племени, группы, нации и др. – это тоже во многом форма взаимоотношений, производная от отношений между ребенком и его матерью.
В контектсте лояльного поведения в этологии и биополитике рассматривается характерная для птиц и млекопитающих (включая, конечно, человека) способность играть. Игра, даже если и включает ритуализованные и смягченные элементы агонистического поведения (скажем, распространенная у детенышей потасовка, принимающая у Homo sapiens форму "игры в войну"), четко отличается от подлинного конфликта и обычно стимулирует собой другие формы лояльного, а не агонистического, поведения. Биополитический потенциал игрового поведения еще не в полной мере оценен. Политическим системам еще предстоит разобраться, когда, в каких случаях и по каким правилам подлинные конфликты могли бы быть заменены игрой в конфликт. Международные олимпиады и особенно Биос-Олимпиады, пропагандируемые Б.И.О., указывают многообещающий ориентир в этом направлении.
Игровое поведение, как уже отмечено, харатктерно для детеныщей. В ходе игры они отрабатывают как врожденные, так и приобретаемые путем обучения программы поведения в характерных ситуациях. Например, многие игры у детей включают в себя поведение в рамках следующих эволюционно древних моделей (см. Дольник, 1994, 1996): 1) хищник—жертва (салки, прятки); 2) брачные партнеры (игра в свадьбу, медосмотр); 3) родители—дети (дочки—матери).

Этологи, начиная с К. Лоренца, отмечают, что у живых существ афилиация и изоляция, кооперация и конкуренция, "любовь" и "вражда" переплетаются в ежедневном общении как в трагедиях Шекспира. Неагонистические (лояльные) и агонистические отношения нередко предполагают друг друга, поскольку (1) дружба часто предполагает наличие общего врага, перед лицом которого сплачиваются группы зеленых мартышек или недружественные в мирное время страны (СССР и США в период Второй мировой войны); (2) даже в рамках отношений между одними и теми же партнерами агонистические и лояльные формы поведения могут представлять собой разные этапы реализации одной и той же поведенческой реакции. Сурки приветствуют друг друга при встрече, что трактуется как афилиативная реакция, но долгое приветствие может перейти в драку с последующим убеганием одного из партнеров. Все эти факты позволяют говорить о том, что агонистические и неагонистические взаимодействия – разные края одного спектра форм социального поведения. Социальные технологии в человеческом обществе, нацеленные на преодоление или смягчение агонистических форм поведения в пользу лояльных форм – афилиации и кооперации, должны учитывать рассмотренный факт сложного переплетенияя, взаимопроникновения дружественных и агонистических форм поведения.
Биополитика тесно связана с этологией и другими областями биологии, ведающими поведением живых организмов. Поведение включает в себя врожденные и приобретенные компоненты (среди которых значительный интерес представляет поведение, зависящее от импринтинга). Особое биополитическое значение имеет изучение социального поведения как многообразия поведенческих взаимодействий между особями, относящимися к локальной внутрипопуляционной группировке. Социальное поведение обычно сопровождается коммуникацией -- обменом информацией между индивидами (клетками, многоклеточными организмами) и (или) группами по различным каналам (контактные и дстантные, физические и химические). Социальное поведение можно подразделить на 1) агонистическое, включающее формы поведения, связанные с конфликтами между живыми организмами: агрессию, изоляцию, подчинение; 2) неагонистическое (лояльное, "дружественное"): афилиацию, кооперацию, а также социальное облегчение и имитацию. Социальные технологии по преодолению агонистических форм поведения у человека в пользу лояльных форм, должны учитывать факт сложного переплетенияя дружественных и агонистических форм социального поведения. 5.8. Кратко осоциобиологии
Говоря о кооперации и особенно о "дилемме заключенного", мы фактически вторглись в "вотчину" социобиологии с характерными для нее концепциями родственного и реципрокного альтруизма. Понятие "социобиология", затронутое во вводном разделе (1.2.1.), будет охарактеризовано более конкретно в этом и последующих подразделах книги. Социобиология определяется как систематическое изучение биологического базиса социального поведения у животных и человека и, по словам одного из ее основателей Э.Уилсона, представляет собой гибридную дисциплину, включающую в себя знания из области этологии, экологии и генетики с целью выяснения общих принципов, отражающих биологические свойства целых социальных систем.
Социобиология как предмет во многом основана на сравнении разных социальных видов живого. Она исходит из современного варианта дарвинизма (синтетической теории эволюции (см.)), но объясняет и такие процессы, которые с трудом могут быть согласованы с дарвинизмом в его классическом понимании, .например, явления самопожертвования особей (альтруизма), на базе представлений о родственном отборе, совокупной приспособленности и др., о которых мы подробнее поговорим ниже. Многие биополитики одновременно являются социобиологами, применяя социобиологию. к организации человеческого социума. Так, Г. Шуберт ведет речь о "социобиологии человека", считая ее пригодной для объяснения ряда политических явлений и процессов, таких как "твердолобость" (консерватизм, привязанность к групповым интересам) политических деятелей, непотизм (кумовство) и даже политические и военные конфликты.
Отметим, что с исторической точки зрения биополитика предвосхитила развитие социобиологии. Если биополитика ведет отсчет с 1964 г. (первая статья Л. Колдуэлла с таким заглавием), то первые работы Э.О.Уилсона по социобиологии появились в конце 60-х годов, за ними последовала знаменитая книга "Социобиология: новый синтез" (Wilson, 1975). Хотя работы по биополитике появились на несколько лет раньше первых публикаций по социобиологии, социобиология успела оказать такое сильное влияние на биополитику и связи между этими двумя дисциплинами были столь тесными, что многие биополитические исследования могут рассматриваться одновременно как исследования по социобиологии.

Социобиология - систематическое изучение биологического базиса социального поведения у животных и человека на базе знания из области этологии, экологии и генетики с целью выяснения общих принципов, отражающих биологические свойства целых социальных систем. Родственный альтруизм - самопожертвование особи ради близкого родича, если оно способствует сохранению в популяции генов, общих для него и для этого родича, т.е. повышению совокупной приспособленности альтруиста. Взаимный альтруизм – самопожертвование ради другого индивида независимо от степени родства, если только последний готов к аналогичной жертве. Эволюционно-стабильная стратегия определяется как такая стратегия (поведения, репродукции и др.), которая не может быть преодолена никакой другой стратегией, если только она принята большинством индивидов в популяции. 5.12. Биосоциальные системы
Биосоциальные системы - объединения особей, в той или иной мере характеризующееся афилиацией и кооперацией между ними. Биосоциальные системы состоят из индивидов одного вида (гомотипичные), или нескольких видов (генеротипичные) Гетеротипичные (многовидовые) биосоциальные системы обозначаются также как ассоциации. Примерами гомотипичных биосоциальных систем, которые мы в основном и будем рассматривать в этом разделе (но не в разделе 7, подразделе 7.1.!) могут служить бактериальная колония, семья муравьев, стая рыб, школа китов, прайд львов, группа мартышек; как особую эволюционно-продвинутую форму биосоциальных систем рассматривают и человеческое государство. Как уже было отмечено, важное свойство любых биосоциальных систем – взаимное тяготение их членов (т.е. афилиация). Не меньшее значение имеет и кооперация. Кооперация в рамках биосоциальной системы включает, например, коллективный уход за детенышами (примером может служить забота о чужом потомстве – аллопарентальное поведение – у рыб и птиц). Биосоциальные системы предоставляют индивидам, входящим в их состав, защиту6 от неблагоприятных факторов среды, включая потенциальных агрессоров, хищников, паразитов и др. Так, маневренные стаи рыб способны сбить с толку хищника. На базе биосоциальных систем формируются так называемые оборонительные группировки. Например, у мускусных быков при нападении хищника молодняк получает места в центре стада, занимающего "круговую оборону". Биосоциальные системы также усиливают (амплифицируют) и синхронизируют сигналы отдельных особей, которые сами по себе слишком слабы, чтобы вызвать тот или иной эффект. Пример, относящийся к человеку, дан в строчках В.В. Маяковского (поэма "Владимир Ильич Ленин"):
6 Защита от внешних воздействий характерна и для микробных биосоциальных систем: "Микробные колонии характеризуются функциональной специализацией слагающих их клеток и предоставляют этим клеткам ряд преимуществ "социального образа жизни", таких как повышенная устойчивость к антибактериальным агентам, более эффективное использование питательных субстратов, особенно в пространственно ограниченных экологических нишах" (Олескин и др., 2000, P. 309).
Единица!
Кому она нужна?!
Голос единицы тоньше писка.
Кто ее услышит?--
Разве жена!
И то
если не на базаре,
а близко.
Многие характеристики биосоциальных систем распространимы на внутриорганизменные тканикак своего рода "клеточные коллективы", особенно в тех случаях, когда клетки имеют значительную свободу перемещения в тканях животного организма (примеры: амебоциты губок и кишечнополостных; иммуноциты высших организмов) или в процессе эмбрионального развития (нервные клетки). П.Корнинг рассматривает с биосоциальных (и более узко: биополитических) позиций даже отдельную клетку, если в клетке имеются внутренние биосоциальные взаимоотношения с автономными органеллами (митохондриями, пластидами), потомками микроорганизмов - эндосимбионтов.
Биосоциальные системы характеризуются, при всей специфике каждой из них, рядом общих закономерностей. Биосоциальные системы могут быть охарактеризованы и сопоставлены между собой по множеству различных параметров (размер, продолжительность существования, стадия "социального возраста" и др.). Однако, с биополитической точки зрения особенно значимыми представляются следующие характеристики: иерархическая структура, "отношения взаимной соподчиненности" в терминологии Ю.М.Плюснина (1990); координация (см.) поведения особей — основа существования и регуляции жизнедеятельности в рамках биосоциальных систем; контактная и дистантная коммуникация (см. выше); дискретность: наличие четких фаз индивидуального и коллективного поведения и развития (включая развитие всей биосоциальных систем - что в применении к Homo sapiens описывается как "история человеческого общества"); тенденция к формированию качественного многообразия форм (дифференциация: морфологическая, физиологическая, поведенческая). На уровне индивида это возрастная дифференциация (например, метаморфоз у насекомых); на уровне всей биосоциальной системы речь идет о дифференциации функциональных групп особей, каст, семей, гнезд, и др.; другие биополитически значимые свойства биосоциальных систем (ролевые конвенции, биосоциальное пространство), которые также обсуждаются в последующих подразделах.
Далеко не все живые организмы формируют развитые биосоциальные системы с иерархической организацией, внутренней структурой и другими характеристиками. В многообразии живых организмов имеется сложная гамма переходов от 1) одиночного (солитарного) образа жизни через 2) субсоциальный образ жизни с временными объединениями организмов при миграции, совместном принятии пищи, агрегациями (группировки, создаваемые под влиянием химических сигнальных факторов) и 3) пресоциальныйобраз жизни (совместная жизнь, связанная с сексуальными контактами) до 4) эусоциального образа жизни с перманентным структурированными биосоциальными системами. Последние бывают столь внутренне консолидированы, что напоминают целостные живые организмы ("супраиндивидуация") по ряду важных характеристик. Так как все особи в группе согласованы по уровню активности (cм. также следующий подраздел о "координации"), в ряде случаев можно говорить о стадиях сна или бодрствования всей системы (скажем, муравейника), об ее эмоциональном статусе. Сказанное в значительной мере приложимо, как указывал К. Лоренц, и к поведению человеческих толп, которые при наличии сильных эмоциональных стимулов целиком переходят в состояние возбуждения (гнева, страха, ликования и др.).
Колонии кишечнополостных (сифонофоры), мшанок, социальных насекомых обозначаются в литературе некоторыми авторами как "сверхорганизмы", что однако вызывает возражения в силу качественной несводимости объединения многоклеточных существ к струкуре организма, построенного из клеток и тканей (см. например, Захаров, 1991). "Биополитический аналог" таких процессов надорганизменной интеграции связан с волновавшим уже умы мудрецов Древности вопросом: Что есть человеческий социум – сообщество из многих индивидов или единый "сверхорганизм" (тогда человеческие индивиды – лишь "клетки" той или ной специaлизированной "ткани" в "органах" этого "суперсущества")?.
Традиционные кастовые системы тяготеют к варианту эусоциальности и тоже многократно сравнивались на протяжении истории с целостными организмами (где, например, отдельные группы, классы, касты – лишь органы целого), а демократические системы в некоторых случаях сопоставимы даже с крайне рыхлым в социальном плане, почти солитарным образом жизни ("мой дом – моя крепость"). Тоталитарные системы ХХ века тяготели к лозунгу "государство как единый организм" (что подчеркивалось в самом термине "тоталитарное государство" – stato totalitare, введенном Муссолини).
Понятие "биосоциальная система" тесно связано с одной из центральных проблем биополитических исследований - вопросом об эволюционно-биологических корнях человеческой государственности и социальности в целом., рассмотренным в главе 3. Не меньшее значение имеют общие свойства биосоциальных систем и в приложении к некоторым важным граням современных политических систем и их элементов - человеческих индивидов как субъектов политических процессов.

Биосоциальные системы - объединения особей (в типичном случае - одного вида), в той или иной мере характеризующееся афилиацией и кооперацией между ними. Способность формировать биосоциальные системы (биосоциальность) - весьма эволюционно-консервативное свойство живого. Существенным свойством биосоциальных систем является заимное согласование поведения ее особей (социальная координация), которая осуществляется разными путями: 1) посредством подражания большинства индивидов лидерам; 2) путем локального контакта; 3) путем делокализованной передачи управляющей информации от особи к особи по эстафете; 4) за счет заполняющих биосоциальную систему диффузных стимуляторов (химических соединений, физических полей). К типичным свойствам большинства биосоциальных систем следует отнести также иерархию доминирования (с доминантом на вершине), хотя возможны и почти горизонтальные, уравнивающие социальные ранги, взаимоотношения. Иерархия может иметь сложный, нетранзитивный, расщепленный характер. Вся совокупность взаимодействий между особями в биосоциальной системе может быть представлена как многомерное "биосоциальное пространство", в котором обитает индивид, опутанный сетью "конвенций" - норм поведения в данной биосоциальной системе. 5.16. Подходы к интерпретации политических проблем на базе этологии и социобиологии
В предшествующем тексте фактически уже шла речь о приложении этологии и социобиологии к решению проблем политологии (например, проблемы власти). Данный раздел посвящен избранным конкретным аспектам политики, которые могут быть интерпретированы с биополитических позиций. Учитывая многоуровневость человека, в каждом случае биополитический подход должен дополняться подходами социальных и гуманитарных дисциплин.
5.16.1. Политическое лидерство и харизма. Политическое лидерство - важный конкретный случай лидерства вообще. Политический лидер способен изменять ход событий и политических процессов за счёт мобилизации людей в направлении совместной деятельности для реализации определённых целей. Политическое лидерство представляет собой комплексное, во многом социокультурное, явление, изучаемое средствами политологии, политической социологии и ряда других социальных наук. Успех политического лидера зависит от его личных качеств, сложившейся политической ситуации, поведения подчиненных ему людей, средств осуществления власти и др.
Несмотря на социокультурную детерминацию, некоторые важные грани политического лидерства допускают биополитическую интерпретацию на базе его сопоставления со сходными явлениями в биосоциальных системах. Рассмотрим явление харизматического лидерства. Термин "харизма"(греч. charisma - благодать, дар божий) введен немецким социологом М.Вебером. Он означает особый тип лидерства, опирающийся не на традицию (это было бы традиционное лидерство) и не на закон, конституцию и др. (легитимное лидерство в классификации Вебера), а исключительно на особый дар лидера, способного очаровывать и влечь за собой массы людей. Харизма создает эмоциональный стимул к добровольному подчинению людей под контролем лидера, которому приписываются экстраординарные (магические, сверхъестественные, героические) качества личности. Харизма очевидным образом зависит от социокультурных факторов и во многих случаях имеет немаловажную духовную компоненту. Лишь некоторые из типов харизматического лидерства включают существенную биосоциальную составляющую. И в этой мере можно сравнивать харизму лидера в человеческом обществе с аттрибутами вожака группы обезьян или иной биосоциальной системы. Известно, что харизматический лидер, если его власть не опирается на аппарат насилия, должен постоянно подкреплять свою харизму, демонстрировать свои экстраординарные способности. Этот факт допускает биополитическую интерпретацию – сходным образом статус доминанта в биосоциальной системе животных зависит от постоянной передачи ритуализированных сигналов доминирования подчиненным особям. Стремление "простых граждан" повиноваться "сильной личности" уподобляется, в рамках этой интерпретации, поведению подчиненных животных в биосоциальной системе. Эти подчиненные особи, хотя и имеют низкий статус, все же пользуются благами социального образа жизни, которых они лишаются при попытке перехода к существованию в одиночку, чреватому гибелью или невозможностью найти полового партнера.
Биополитик Р.Д.Мастерс говорит об особом чувстве "политического здоровья", "физиологического комфорта", "защищенности", которые испытывают люди в непосредственной близости от харизматического лидера (А.Т.Зуб приводит в лекциях пример с Б.Н.Ельциным, чью машину окружали толпы народа во время его визита а Ленинград в 1990 г.). Единомышленники, поклонники стремятся приблизиться, даже прикоснуться к своему кумиру. Р. Мастерс формулирует по этому поводу весьма убедительную гипотезу: "Чем ближе индивид к доминирующему вождю, тем в меньшей степени различаются их суждения" (Masters, 1983, S.90), что и придает почти физический смысл известным с советских времен словам о том, что, например, "рабочий класс еще теснее сплотился вокруг партии и ее вождя". Сам наделенный харизмой лидер тоже испытывает ответное чувство уверенности в себе, укрепляется в мысли, что он и вправду "избранник божий", когда "купается в массах". Как не вспомнить здесь аналогичные опыты М.Т.МакГвайера (McGuire, 1982) с африканскими зелеными мартышками-верветками, у которых доминант сохраняет присущий ему высокий уровень серотонина в крови (это – нейрохимический критерий доминирования, см. ниже в разделе 6), только в том случае, если он постоянно видит подчинение себе со стороны других индивидов (особенно противоположного пола)? Предполагается значительный вклад в диалог "харизматический лидер - подчиненный" бессловесного общения — невербальной коммуникации (см. 5.16.2 ниже), включающей общие для всех приматов позы, жесты, мимику и, вероятно, также обонятельные сигналы доминирования и подчинения. Конечно, запахи как средства невербальной коммуникации исключаются в ситуации "общения через телеэкран". Но тренированные политики умеют даже и в этой ситуации создавать иллюзию бликого физического, почти телесно ощутимого, контакта. Такую способность приписывали кандидату в президенты России 1996 года А. Лебедю.
По наблюдениям Мастерса, только часть избирателей обращает преимущественное внимание на содержание речей кандидатов в президенты, другая же часть (особенно колеблющиеся избиратели) реагируют на невербальные стимулы. Как показали исследования (Sullivan, Masters, 1988), люди без принадлежности к определенной политической партии легко подпадали под влияние невербальных сигналов президента Рейгана и подсознательно игнорировали все то, что сообщали о нем СМИ. Во время президентских выборов 1992 года в США Мастерс выключал звук у телевизора и наблюдал за невербально воспринимаемым имиджем кандидатов. Клинтон с самого начала избирательной кампании казался победителям по невербальному имиджу. "У нас были миллионы лет реагирования друг на друга, на наших детей, любовников, партнеров, врагов – таков был социальный репертуар приматов, то к чему мы были специализированы... Журналисты и специалисты по социальным наукам сосредоточили все внимание на вербальной информации, и люди забывают, насколько мощной является система "невербальной коммуникации"(Masters, цит. по McDonald, 1996, p.A7). В этом заключена биополитическая проблема и определенная опасность для общества, так как чисто "биосоциальным путем" (несмотря на бесполезный и даже вредный характер политической платформы) на высокие посты в государстве могут проникнуть безответственные люди, способные ввергнуть страну в хаос, войну и т.д. Подобная опасность усиливается в тех случаях, когда нет сложившихся демократических традиций и развитого гражданского общества , а исход избирательных компаний решается в поединке между "сильными личностями".
В состоянии тревоги, страха люди ищут защиту у сильного, поддерживающего и защищающего их лидера. В экспериментах Р. Мастерса и Б. Уэя испытуемым показывали змей или черепа (эволюционно-древние стимулы страха). Вслед за этим те же испытуемые смотрели видеосюжеты с участием кандидатов в президенты США, отснятые на выборах разных лет. Встревоженные пугающими объектами, люди эмоционально тянулись только к одному из кандидатов – Клинтону. Мастерс напоминает в этой связи, что рейтинг Клинтона возрос на 11 пунктов после террористического акта в г. Оклахома. "Это механизм, который вызывает к жизни диктатуру и тоталитаризм. Когда страх выходит из-под контроля, мы готовы … отдать всё ради безопасности" (Masters, цит. по. McDonald, 1996, P.A14). Как и у других приматов, жесты политиков и государственных деятелей являются также поводом для успокаивающих ритуалов, которые придают подчиненным уверенность и облегчают достижение социального единства.
Рассматривая политическое лидерство с учетом данных этологии, биополитики обращают внимание, например, на взаимоотношение "лидер—подчиненный" в экстремальных ситуациях – войны, революции и их подготовка. Сравнивая человеческий социум с группой шимпанзе и даже с птичьей стаей, Мастерс подчеркивал, что организационная деятельность лидеров революции есть аналог "движения намерения" (см. 5.14.1), которому повинуются массы, находящиеся на стадии "лихорадки и готовности к действию".
В начале подраздела было указано, что только некоторые из типов "харизмы" могут быть интерпретированы с биосоциальных позиций. Соответствующую группу политических деятелей, опирающихся в первую очередь на невербальные, "обезьянии" стимулы, можно несколько огрубленно назвать "биосоциальные лидеры". Они воспринимаются своими поклонниками (избирателями в ходе предвыборных компаний) в основном зрительно (жесты, телодвижения, позы), а не на слух. Говоря языком психологии восприятия, речь идет о визуальной (зрительной) модальности восприятия, а акустическая (слуховая) модальность отступает на задний план, как и рациональное содержание политической программы лидера, который может нести откровенный вздор, но остается "обаятельным и привлекательным". В ход идут динамичные жесты, мимика, позы (например, взгляд поверх аудитории - общий для приматов сигнал доминирования). "Биосоциальные лидеры" могут использовать также кинэстетическую модальность - когда даже на расстоянии лидер создает впечатление непосредственного физического контакта с аудиторией, для чего служат разного рода придыхания, паузы в речи и др.
"Биосоциальные лидеры" вполне компетентны в роли руководителей малых групп калибра сообщества шимпанзе или группы охотников-собирателей, однако их переход к роли политических лидеров гигантских сообществ людей типа современных государств чреват негативными последствиями, если только они не приобретают себе в помощь (и умело используют) компетентных профессионалов-экспертов, не обладающих харизмой, но компенсирующих недостаток политической комптентности "биосоциальных лидеров". Напомним, что в роли коллективных экспертов-референтов в подобных ситуациях могут выступать сетевые группы, в том числе и "хирамы" (раздел 4).
В противоположность "биосоциальным лидерам", несомненно меньший вклад биосоциальной составляющей имеется у лидеров типа политических учителей. Биосоциальная составляющая взаимоотношений с другими людьми даже работает против "политических учителей". Они не демонстрируют доминантные позы и жесты и даже сигнализируют о своем подчиненном ранге (по обезьяньим понятиям). Но подобные политические деятели опираются на вербальные средстав коммуникации, соответственно, на акустическую модальность восприятия. Их телодвижения и жесты статичны, часто сведены до минимума и отражают лишь уважение к аудитории (например, рука удерживается на уровне груди во время доклада). "Политические лидеры" черпают свой авторитет из достоинств предлагаемых ими политических программ, они часто не столько лидеры, сколько пророки. Из деятелей современности к типу "политических учителей" близок академик А.Д. Сахаров. На эту тему автором данной книжки написана в 1995 г. листовка для лаборатории "Грядущее" при Московской городской думе под названием "Биосоциальные лидеры или политические учителя: кого мы выбираем?"
5.16.2. Невербальная коммуникация в человеческом обществе и ее биополитическое значение. От роли телодвижений и жестов в судьбе "биосоциальных лидеров" естественно перейти к значению невербальной коммуникации вообще (в конце подраздела мы еще вернемся к харизме политического лидера). Невербальная коммуникация (от лат. verbum - глагол, слово и communicatio - общаюсь) в человеческом обществе включает все формы передачи информации без помощи языка. Невербальная коммуникация уподобляет человеческий социум сообществам других живых организмов, где это единственный способ коммуникации, за вычетом только человекообразных обезьян с зачаточными формами вербального языка (довербальная коммуникация). Однако в человеческом социуме невербальная коммуникация сосуществуент с вербальной и находится под сильным влиянием последней, что следует признать спецификой человека.
Невербальная коммуникация у человека (подраздел 5.5.). отвечает по крайней мере за 55% сообщений, передаваемых при контактах между людьми; особенно весом её вклад в выяснение межличностных отношений. Так, женщина может послать мужчине убийственный взгляд, и он четко выразит ее отношение, даже если она не раскрывает рта. Не менее важна невербальная коммуникация и в политических ситуациях - при общении между лидером и его сторонниками (о чем уже шла речь выше), между людьми в возбужденной толпе, во время избирательных компаний. Исследования невербальной коммуникации у человека - предмет не только биополитики, но и специальных дисциплин (кинезика, проксимика и др.). Невербальную коммуникацию можно классифицировать по каналам передачи сообщения; по типу передаваемой информации; по происхождению невербальных сигналов (врожденные или приобретенные? культурно обусловленные или общие для всех культур в человеческом обществе? специфические только для вида Homo sapiens или общие для всех приматов?).
Каналы невербальной коммуникации включают телодвижения (поворот головы "вправо-влево" означает "нет" у многих культур, так что некоторые биополитики считают его универсальным и выводят этот сигнал из отказа грудного ребенка, уже насосавшегося молока, от дальнейшего кормления; впрочем, в Болгарии это - утвердительный ответ), жесты, мимика, позы; интонации голоса, всякого рода придыхания и паузы в речи; по-видимому, также химические стимулы (характерный запах пота испуганных людей) и, возможно, физические поля.
Типовые сообщения, передаваемые в процессе невербальной коммуникации, включают Доминирование (Рис. 11) или подчинение. Так, для доминирующего рукопожатия характерна ладонь, развернутая вниз, для подчиненного - развернутая вверх. Улыбка мартышки (молчаливое открывание округлённого рта) представляет сигнал подчинения. Человеческая улыбка возникает в различных ситуациях и имеет много оттенков, но подчинительная улыбка входит в репертуар политических деятелей, например, она появлялась на лице М.С. Горбачёва. По данным Р.Д.Мастерса победу на президентских выборах в США далеко не всегда одерживает кандидат, который демонстрирует общую для приматов позу и мимику доминирования (поднятые брови, оскаленные зубы, вскинутая вверх голова). Успеха может добиться и кандидат, допускающий позу и мимику подчинения (опущенные брови, загнутые вниз углы рта, опущенная голова). Иначе говоря, люди подсознательно разделяют биосоциальное доминирование и политическое лидерство. Право на территорию (так, целый комплекс невербальных сигналов посылается в адрес человека, пытающегося слишком приблизиться к другому человеку и вторгнуться в его интимное пространство). Другой пример: закинутая на подлокотник стула нога говорит о праве человека на обладание этим стулом; Ухаживание, сексуальный интерес или, напротив, безразличие, неприязнь. Так мужчина при виде понравившейся женщины поправляет галстук, более вызывающие формы невербальной коммуникации - закладывание больших пальцев рук за ремень, расширение зрачков глаз, постановка ноги носком в ее сторону. В целом, сильный пол в довольно большой мере сохранил обезьяний ритуал ухаживания; Радость,счастье. Эволюционно-консервативные варианты невербальной коммуникации - улыбка и смех; их конкретное значение, однако, претерпевало значительные и многократные перемены в ходе эволюции от мартышек до Homo sapiens; Страх. Из многих аспектов этого, невербально передаваемого, эмоционального состояния, отметим характерное для детей прикусывание засунутых в рот кончиков пальцев. Из истории нам известны карикатуры на политиков, застигнутых в момент сильного испуга (например, канцлера Меттерниха во время восстания 1848 г.). Даже люди с сильно выраженной способностью к самообладанию демонстрируют по крайней мере микросигналы страха (например, повышенную потливость). Заметные для окружающих невербальные сигналы страха в большинстве случаев весьма нежелательны для репутации политических лидеров. Политические лидеры выражают чувство страха, глядя вниз, совершая быстрые отрывистые движения, или как бы застывая на месте. Р. Мастерс полагает, что гримасы страха могут отнять у кандидата на политический пост всякие шансы на успех. Так произошло с Уолтером Мондейлом во время президентских выборов 1984 г., закончившихся для него неудачей. Гнев, раздражение. Интересно, что многие варианты этого типа невербальных сигналов имеют аналоги у всех приматов. Например, "молчаливый пронизывающий взгляд из-под нахмуренных бровей" есть человеческий вариант встречающегося у разных приматов угрожающего сигнала "с широко раскрытыми глазами и щелевидно сжатым ртом" (мартышки, например, отличаются от человека при производстве этого сигнала только тем, что не хмурят бровей; их хмурят шимпанзе, а павианы, напротив, высоко поднимают). П. Майер утверждает в своих работах гомологичность (эволюционное родство) агрессии и других форм агонистического (связанного с конфликтами) поведения животных и человека, например разного рода угрожающих демонстраций в животных сообществах и человеческом социуме. Пример такой демонстрации — сигнал, состоящий в раскрытии рта (пасти) и оскаливании зубов. "Ровный ряд крупных, белых, блестящих зубов воздействует на наше подсознание. Во рту противника они вызывают уважение, во рту приятного нам человека — усиливают расположение к нему" (Дольник, 1996, с.208). Интерес. Один из характерных невербальных сигналов у людей и некоторых животных (на что обратил внимание еще Ч. Дарвин) – наклон головы вбок, обычно влево. Однако такой наклон головы может рассматриваться (в сочетании с нежным выражением лица) и как элемент материнского поведения. В таком варианте он неприемлем для политиков, от которых ожидается мужественная суровость, и стоит им многих голосов избирателей, например, в США. Обман. Многие социобиологи спорят над вопросом - зачем в эволюции сохранились невербальные сигналы, говорящие об обмане партнера. Казалось бы, в этом случае было бы лучше лишить партнера (конкурента, противника) всякой информации об истинных намерениях обманывающего индивида ... Так или иначе, человек имеет целый "букет" сигналов обмана, которые выдают говорящего неправду. Одни из этих сигналов (скажем, прикрывание рукой рта, потирание века) сравнительно легко устранимы усилием воли, а другие - так называемые микросигналы (расширение или сужение зрачков, испарина на лбу, румянец на щеках и др.) требуют длительной тренировки, профессионально необходимой для некоторых людей (политики, журналисты, телекомментаторы и др.).
Человек имеет врожденную способность правильно интерпретировать многие из невербальных сигналов, которые общи не только у различных культур человеческого общества, но и в принципе соответствуют сигналам человекообразных обезьян. Иначе говоря, их происхождение следует связывать по крайней мере со стадией общего предка человекообразных обезьян (и человека), жившего около 20 млн. лет тому назад.
Подчеркнем, однако, что наряду с эволюционно-консервативной компонентой невербальной коммуникации, наблюдаемой даже у слепоглухонемых от рождения детей (улыбка, смех, наморщивание лба, топанье ногой и др.), имеется и её весьма важная составляющая , формирующаяся под специфическим культурным влиянием. Некоторые невербальные сигналы (например, многие жесты) можно считать целиком продуктом человеческой культуры. Поэтому имеется значительная разница в значении целого ряда жестов в разных странах. Например, кольцо из большого и указательного пальца означает "все О.К." в Америке, "0" или "ничего" во Франции, "деньги" в Японии и приглашение к гомосексуализму в Италии.
Даже у эволюционно-консервативных сигналов влияние культуры нередко меняет или полностью обращает их первоначальный смысл. Это наглядно видно на примере эволюции улыбки (которая, первоначально в эволюции приматов означает подчинение, далее – сигнал примирения и буфер агрессии) и смеха (который первоначально сигнализировал об угрозе нападения, далее, у высших приматов, об игровой, несерьезной угрозе, мол, "давай пободаемся!").
Тем не менее, еще раз подчеркнем, что некоторые невербальные сигналы универсальны в своей основе у всех людей и встречаются у прочих приматов. К таким сигналам принадлежат важные для феномена харизматического лидерства выражения лица, свидетельствующие об отсутствии угрожающего поведения, способности владеть ситуацией, желании оказать поддержку другим людям. По убеждению Мастерса, люди положительно реагируют на кандидата, у которого теплая улыбка, дружелюбный наклон головы, который правильно устанавливает зрительный контакт с избирателями – не смотрит на них чересчур долго и пристально, но в то же время и не отводит взгляд каждую минуту, как если бы у него было что скрывать. Способность выражать поддержку – решающее средство, которое применяет шимпанзе-доминант или мартышка-доминант в группе. У эффективного политического лидера типа Ф.Д. Рузвельта или Р. Рейгана улыбка заставляет людей чувствовать себя хорошо, рассеивает конфликты. Уменьшение частоты конфликтов как раз и относится к важнейшим функциям политического лидера.
Роль невербальной коммуникации не прекращается и тогда, когда политические выборы закончены – президент или иное должностное лицо, "избранное народом", приступило к выполению своих обязанностей. Однако у каждого политика свой стиль: один продолжает живое общение с бывшими избирателями, другой утрачивает прямой, в том числе и невербальный, контакт с ними. Р. Мастерс формулирует в этой связи следующую гипотезу: "...Чем изолированее политик, тем в большей степени он должен прибегать к бюрократии или законодательным средствам, чтобы поддерживать свою власть" (Masters, 1983, S.89). В контексте этой гипотезы Мастерса проблема невербального контакта по линии "политик – граждане" оказывается связанной с дискуссией о бюрократических и небюрократических (стимулирующих неформальные контакты) взаимоотношениях людей, чему посвящен раздел 4 этой книги.
А.Г. Козинцев7 обратил внимание на три в разной степени эволюционно-консервативные поведенческие реакции человека – смех, плач и зевоту. Зевота присуща всем млекопитающим, смех имеет эволюционных предшественников у приматов, плач – уникален для гоминид (если не считать иные по происхождению и функции "крокодиловы слезы"). Несмотря на все различия, все три поведенческих реакции входят в репертуар невербальной коммуникации Homo sapiens, более того, обладают заразительностью для окружающих (являются сильными социальными релизерами) и на время приостанавливают речевое общение. Смех, плач и зевота стали механизмами защиты против стресса, вызываемого речью и культурой. В определенной мере заразительность (функция социального релизера) присуща и улыбке, особенно если это улыбка политического лидера. Как показал Мастерс в своих исследованиях, наблюдение за улыбающимся лицом активирует мышцу (зигомат) около нашего рта, и это заставляет нас, в свою очередь, улыбнуться.
7 Козинцев А.Г. Смех, плач, зевота: психология чувств или этология общения? // Этология человека на пороге 21 века: новые данные и старые проблемы. /Под ред. М.Л. Бутовской. М.: Старый Сад. 1999. С.97—121.
5.16.3. Этноцентризм и межэтнические конфликты. Индоктринирование. Проблематика межнациональных, межрасовых и вообще межэтнических отношений привлекает внимание многих биополитиков и социобиологов. Проводятся международные конференции и выходят в свет многочисленые сборники статей по указанной проблематике. Широкий интерес к ней не удивителен. Мир на пороге третьего тысячелетия был потрясён эскалацией кровавых этноконфликтов. Вспомним Чечню, Абхазию, Югославию. Проблематика этноконфликтов не ограничена зоной бывших социалистических стран. Достаточно напомнить, что около 500000 жителей Руанды, включая половину народности тутси, стали жертвами геноцида летом 1994 года. В мире существует неорасизм, антисемитизм. Международное беспокойство вызывает, например, обилис сайтов расисткого содержания в Интернете. Несмотря на очевидное влияние социокультурных факторов, проблематика межэтнических взаимоотношений во многих отношениях находится также в орбите биополитики. Предварительно определим понятия.
Этноцентризм (от греч. ethnos - народность, племя и kentron - центр, середина) --. избирательное отношение к представителям "своего" этноса (нации, народности, племени). Этноцентризм часто сочетается с ксенофобией (греч. xenos - чужой; fobos - страх) - неприятием чужих и предполагает культивируемые с раннего детства этнические предрассудки -- неоправданно негативные установки по отношению к группе (в данном случае -- национальности, племени, расе) и отдельным её членам.
И. Айбль-Айбесфельдт и другие ученые социобиологической и биополитической направленности связывают этноцентризм с территориальным поведением человека на групповом уровне, с межгрупповой изоляцией. Как и у животных, территориальное поведение связано с консолидацией группы как (био)социальной системы, распознаванием "своих" и "чужих", против которых направлено агонистическое поведение. Таким образом, предпосылкой этноцентризма является внутригрупповая афилиация, приводящая к разделению мира на "своих" и "чужих", "нас" и "их". Внутригрупповая афилиация, в свою очередь связывается в рамках биополитического подхода с первоначально внутрисемейными отношениями, с родственным альтруизмом как способом максимизации распространения своих собственных генов в потомстве. Сравнительные исследования. показывают, что способность к афилиативным связям эволюционировала в связи с развитием индивидуальной заботы о детенышах, включая их кормление, чистку, согревание и защиту. Эти формы поведения оказались пригодными также и для установления связей между взрослыми организмами. В ходе эволюции социального поведения возникают внутренне консолидированные и отчужденные от соседей социальные группы. Разделение других особей своего вида на "своих" и "чужих" - практически универсальная характеристика живых существ (и даже клеточных клонов). Она присуща и представителям вида Homo sapiens, как на стадии первобытных охотников-собирателей (см. раздел 3), так и в современном "цивилизованном " обществе. Таким образом, этноцентризм формируется в индивидуальном развитии как производное особого отношения (афилиации) к своей семье, т.е. родственного альтруизма. Недаром свою страну называют "родина", "отчизна" (тот же смысл имеет англ. fatherland, нем. Vaterland - земля отцов), а слово "патриот" происходит от лат. pater, греч. pateros - отец. Так в больших коллективах стимулируются чувства, характерные для малых групп, семей. "Семейные отношения" в рамках одного государства поддерживаются путём ритуалов, например, дней поминания предков ("дзяды" в Беларуси и др.). Этот ракурс, несомненно, важен для понимания межэтнических конфликтов.
Немаловажная роль в развитии межгрупповой изоляции и даже агрессии отводится характерным для многих животных межсамцовым альянсам, в случае первобытных групп Homo sapiens речь шла о союзах взрослых мужчин одного племени. Консолидация групп и их воинственность по отношению к соседям обусловливалась, помимо прочих факторов, также "синдромом свирепых мужчин-воинов", которые любят драться. Помимо этого, женщины в тех же группах предпочитают мужчин, готовых воевать ради них (van der Deenen, 1998). Воинская доблесть как мотив переплеталась с более прагматическими мотивами, вытекающими из борьбы за ресурсы с конкурирующими группами. Войны с соседями велись ради приобретения женщин, скота и др. Таким образом, с мотивационной точки зрения межгрупповая агрессия имела смешанный характер (см. классификацию агрессии выше, подраздел 5.6.1.) – включала как "агрессию ради агрессии", так и инструментальную агрессию. Подобное положение сохраняется и в современных войнах, мятежах и других конфликтах политически организованных групп, когда солдаты (боевики, наемники) могут быть в основном мотивированы не враждебностью к противнику, а финансовым или моральным вознаграждением.
Роль биополитических факторов не умаляет значения социокультурных факторов в формировании групповых, племенных, этнических стереотипов. Как продемонстрировано в работах В.Ф. Поршнева и Леви-Стросса, уже в первобытном обществе под разделение людей на соплеменников и чужаков подводилась существенная культурная - мифологическая -- база. "Своей" группе часто отводилась роль хранительницы мирового порядка, в то время как все остальные группы были средоточием хаоса. Первобытная ксенофобия сочетала два идейных компонента – представление о своем превосходстве и исключительности и убеждение, что во всех несчастьях повинно колодовство чужаков.
Для биополитики важно выяснение конкретных механизмов распознавания "своих" и "чужих". Эти механизмы имеют стереотипную природу. Уже бактерия классифицирует химические компоненты среды на две категории - атрактанты (полезные вещества) и репелленты (вредные вещества) и соответственно реализует две стереотипных поведенческих реакции. Стереотипы экономят живым существам на разных уровнях биологической эволюции время и энергию на обработку информации. Лоренц подчеркивал, что гуси уже в молодом возрасте знают, что всё рыжее, большое и пушистое очень опасно. Стереотипы позволяют быстро, по немногим решающим критериям распознать друга и врага, товарища по группе и постороннего, они упрощают мир и вызывают чувство уверенности. И в человеческом обществе стереотипные убеждения и базирующиеся на них предрассудки (национальные, расовые, а также половые и классовые) взаимосвязаны с особенностями нашего мышления, стремящегося "сводить сложное к простому" в конечном счете с работой мозга как "органа мышления". Мы вернемся к нейрофизиологическому обоснованию стереотипов в разделе 6.
Значительный биополитический интерес представляют опознавательные маркеры - те, обычно немногие, признаки, по которым индивид опознает "своих", отличая ото всех остальных представителей своего вида (в данном случае Homo sapiens). В человеческом обществе нередка ситуация, когда распознавание, например, этнической принадлежности человека производится подсознательно, и даже соответствующий стиль поведения возникает раньше, чем индивид осознает: перед ним соотечественник! (или, наоборот: чужак! негр! и др.). Р.Д.Мастерс и др. (см. Masters et al., 1991; Frey, 1998) предлагали испытуемым американцам видеозаписи речей американских, французских и немецких политических деятелей. В основной серии экспериментов звук выключали, и испытуемые не знали, кто из политиков принадлежит к какой национальности. Затем по нескольким шкалам, в том числе по "эмоциональному барометру", где 100 баллов - максимальная любовь, 0 - полная вражда, 50 – безразличие, оценивали эмоциональное отношение испытуемых американцев к этим политикам. Выяснилось, что в целом положительно (чуть больше 50 баллов) американцы отнеслись только к своим соотечественникам; к французам и особенно немцам американцы подсознательно отнеслись более негативно. Американцы казались американским испытуемым более "интеллигентными", "компетентными" и "сильными", чем их французские и немецкие коллеги. Французские политики представлялись американцам "сопереживающими", "энергичными", "оптимистичными", а немецкие -- "скучными", "некрасивыми", "холодными". Для создания этого впечатления было достаточно 10 секунд просмотра видеозаписей. В другом эксперименте, проведенном с немецкими испытуемыми, отношение к предложенным 45 политическим лидерам из 16 стран сформировалось в течение 1/4 секунды!.Характерно, что когда в эксперименте Мастерса и др. с американскими испытуемыми включили звук (и стало возможным сознательное восприятие национальной принадлежности), американцы резко улучшили свое отношение к чужестранцам.
Опознавательные маркеры можно подразделить на первичные маркеры, роднящие человека с другими живыми существами, такие как запах, внешность, голос (по этим критериям узнают друг друга новорожденный младенец и мать), а также биохимические критерии, например, комплексы гистосовместимости; вторичные, культурно-обусловленные, символические опознавательные маркеры: язык, диалект, акцент; одежда, стиль, манера поведения; наконец, паспорт, униформа, национальный флаг.
Чем больше маркеров совпадают у двух групп, тем по большему числу параметров возможно объединение в одну группу, тем сильнее афилиация. Можно вычленить следующие уровни общности людей (типы идентификации): 1) родство (люди чувствуют себя потомками одного предка), 2) фенотипическое сходство (видимое сходство черт лица или телосложения, стиля движений); 3) предварительное знакомство (многократная демнстрация испытуемому фотографии симпатичного человека усиливает расположение к нему); 4) общность языка ; 5) общность религии; 6) общность территории (людей объединяет место жительства). Племена, до сих пор сохраняющие первобытный уклад (без централизованного правительства), состоят из групп, сочетающих все уровни идентификации: единые для всех диалект языка, религия и территория дополняются верой в общего предка и видимым на глаз физическим сходством. Не удивительно, что многие из таких племен характеризуются интенсивной кооперацией внутри каждой группы и межгрупповой враждой. В то же время население многонациональных, многоязыковых империй (например, Австро-Венгрии) было объединено практически только общей территорией, что обусловливало неустойчивость подобных политических образований (Masters, 1998).
Этноцентризм и этнические предрассудки являются, по данным французского психолога Пиаже, нашедшим отражение в работах В.Теннесмана, Р.Мастерса, Ф.Солтера и других биополитиков, результатом следующих основных стадии индивидуального развития ребенка : Первоначально ребенок классифицирует мир на "родичей", которых любит, и всех остальных, которых побаивается. Недоверие к "чужим" и поиск защиты у матери наблюдаются у младенцев в возрасте шести месяцев; С 6 до 12 лет формируется этническое самосознание - "неродичи" подразделяются на "соотечественников" - и "чужаков" (иностранцев); После 12 лет возникает компенсаторное понимание того, что чужестранцы - тоже люди, что их нравы и язык можно и должно уважать (для 3-го этапа необходимо культурное влияние интернационального или космополитического толка).
Вторая фаза развития этнических предрассудков. в жизни ребенка (6-12 лет) протекает наподобие того, что этологи называют импритингом (см. выше 5.3.). Предполагается, что в развитии ребенка имеется чувствительный период, в который он идентифицирует определенный внешний вид с "соотечественником", а другой комплекс черт - с "чужаком". Проводя аналогию между формированием этнических стереотипов и импринтингом у животных, биополитики подходят к проблеме индоктринирования в человеческом обществе. Индоктринирование понимается как сознательное, целенаправленное внушение политических идей, ценностей, символики, норм поведения группам людей. По существу, речь идёт об "идеологической обработке" людей в широком смысле этого слова. Индоктринирование предполагает вмешательство специальных людей (шаманов, жрецов и др.) и/или официальных организаций. Этим индоктринирование отличается от неформальной политической социализации, предполагающей спонтанное восприятие и освоение имеющихся в обществе политических идей и ценностей.
Путем индоктринирования людям можно внушить разнообразные идеи и системы ценностей -- от христианского вероучения до марксизма – однако, независимо от конкретной идеологии, индоктринирование представляет эффективное средство консолидации людей в группы, мотивации их к тем или иным совместным действиям. И. Айбль-Айбесфельдт полагает, что индоктринирование частично зависит от тех же нейрофизиологических механизмов (в частности, тех же нейротрансмиттеров), которые обусловливают привязанность ребенка к своей семье. Люди следуют за флагам аналогично тому, как гусенок в эксперименте по импринтингу следует за мячиком (считая, что это его мама).
Идеи, внедряемые путем индотринирования, приобретает характер идеологии – системы установок, идей и ценностей, отражающих отношение к действительности, интересы, цели, умонастроения людей, классов, партий, субъектов политики и власти тех или иных эпох, поколений, общественных движений и т.д. Эффективность идеологий связана с тем, насколько успешно они выполняют следующие функции, в значительной мере связанные с биополитикой: Идеологии организуют человеческое мышление и расставляют в нем приоритеты, так как содержат или подразумевают четкую теорию, объяняющую внешний мир и жизнь самого человека в социуме Идеологии повышают уважение человека к самому себе, показывают ему, что его жизнь имеет смысл и цель, поскольку в их состав входит та или иная социальная и политическая программа (в случае этноцентрических идеологий – представление об исключительном месте данной нации или иного этноса на международной политической арене), причем от сторонников идеологии ожидается не только ее признание, но и пркатическая деятельности по ее реализации Идеологии дают человеку ясные критерии для опознания "своих" и "чужих" (в общем случае это не обязательно этнические признаки – так, коммунисты дробили людей на пролетариат, "гегемон революции", и буржуазию, враждебный революции класс) Идеологии дают выход агрессивному потенциалу людей, поскольку обычно подчеркивают необходимость борьбы для достижения заявленных в этих идеологиях целей Идеологии используют в своих ритуалах и символах архаичные элементы, связанные с теми или иными эволюционно-консервативными гранями индивидуальной или социальной жизни и мышления человека (ряд идеологий берет на вооружение фаллические символы, сюжеты, связанные с материнством, ритуальные трапезы, напоминающие о коллективном поедании трофеев первобытной охоты) Наконец, идеологии приводят своих сторонников в приятное эмоциональное и физиологическое состояние (нейрофизиологический гомеостаз, см. ниже 6.6.1.)
Выше приводились различные опознавательные маркеры "своих" в противовес "чужакам". Некоторые из этих маркеров могут быть объектом политического манипулирования с целью усилить индоктринирование людей в плане этнической (или, скажем, классовой – в идеологиях типа марксизма) идентификации. Можно менять в нужную сторону прическу и цвет волос, даже форму носа, не говоря уже о сравнительно легко изменяемых культурных маркерах типа стиля одежды или социальных привычек, чтобы, действуя на подсознание людей и их эволюционно-консервативные грани поведения, доказать: Я – свой! Я ваш (Старший) брат! Такое индоктринирование с манипулированием маркерами важно для успеха политического лидера или целой элиты8.
8 "В Риме веди себя как римляне" – заголовок газетной статьи, в которой был описан визит Б.Н. Ельцина в Якутию-Саху. Статью украшала его фотография в костюме местного шамана.
Именно индоктринирование, по мысли ряда социобиологов (занятых проблемами человеческого общества) и биополитиков, отвечает за распространение социального поведения и эмоционального отношения к "своим" и "чужим", первоначально характерного для малых групп родичей, на большие, анонимные политические системы типа национальных государств. Индоктринирование как бы обусловливает фиктивное родство между представителями одного этноса, гражданами одного государства, даже не имеющими общих генов "пролетариями всех стран", растормаживая первобытные (и даже эволюционно-древние, унаследованные от животных) чувства принадлежности к группе "родичей", готовности защитить эту группу от "чужаков". Тем не менее, многие биополитики сомневаются, что мы обязаны этнокофликтами только некритическому восприятию индоктринированных нам идей. Есть работы о важной роли также чисто прагматических соображений в консолидации людей вокруг тех или иных знамен, в том числе национальных
Знания о биосоциальных корнях этноцентризма помогают в разработке социальных технологий, направленных на его преодоление. Одна из возможных социальных технологий заключается в том, чтобы подать "чужака" как "своего" — разрушив базу для формирования этнических предрассудков и самого этноцентризма. Для этой цели необходимо культивирование детских и юношеских межнациональных контактов с выработкой дружественных стереотипов в отношении традиционно недружественных национальностей (например, у греков по отношению к туркам и наоборот). Возможен, например, временный обмен детьми возраста предполагаемого "импринтинга" (6—12 лет) между двумя нациями с поселением их в семьях принимающей страны. А.Влавианос-Арванитис пытается достичь того же эффекта с помощью интернациональных Биос-Олимпиад, мирных состязаний в различных видах деятельности с заключением перемирий на период Олимпиады во всех "горячих точках" мира. Конечно, инициатива Президента Биополитической Интернациональной Организации преследует и немало других позитивных целей, связанных с био-культурной стороной биополитики, воспитанием людей планеты в духе уважения к многообразию национальностей и многообразию форм живого. Определенные надежды в плане снятия национальных предрассудков возлагаются и на средства массовой информации, в той мере, в какой они становятся ныне все более глобальными. Независимо от местных интересов, современные СМИ во многих случаях индоктринируют людей в направлении ослабления барьеров между этническими группами и локальными культурами.
Поскольку индоктринирование касается не только воспитания этнического самосознания и во многих случаях ксенофобии, но и других сторон мировоззрения, например, представления о необходимости иерархической социальной структуры, биополитик С. Петерсон предложил вмешаться в процесс индоктринирования и направить "импринтинг" в сторону стимуляции духа социального равенства и активного участия каждого в политической жизни общества. В этом случае есть реальная надежда, что дети станут демократическими личностями.
Территориальное поведение и у животных, и у людей может быть сопряжено с агрессией или ограничиться избеганием чужих. Последнее представляет собой наиболее мирный вариант территориального поведения, преобладающий у многих животных, например, у сурков. Учитывая, что "худой мир лучше доброй ссоры", люди, группы, нации могли бы рационально подойти к выработке оптимальных дистанций, позволяющих чувствовать себя в изоляции, без мешающего присутствия "других" и, в то же время, создавать предпосылки для контакта с этими "другими" по мере потребности.
Целесообразно с биополитической точки зрения также поставить вопрос о создании "буферных зон" между целыми нациями, государствами. Почему, например, не объявить спорные Фолклендские (Мальвинские) острова, из-за которых шла война в 1982 году, зоной взаимопонимания аргентинцев и англичан? (напомним в порядке сопоставления о зонах контакта, имеющихся в пределах взаимоперекрывающихся территорий у многих грызунов).
Данные и концепции этологии и социобиологии оказываются полезными при исследовании различных граней политического поведения и создания соответствующих социальных технологий. В настоящем разделе это было проиллюстрировано на примере: 1) притягательной силы политических лидеров (харизмы), которая в значительной мере зависит от биосоциальных ("обезьяньих") сигналов доминирования и подчинения; 2) невербальной коммуникации (общения без слов), посредством которой передаются такие политически важные сообщения, как сигналы доминирования, обладания территорией, интереса и др.; 3) этноцентризма и этнических конфликтов, которые связаны с эволюционно-консервативным свойством различных живых организмов делить других индивидов на "своих" и "чужих"; 4) индоктринирования, впечатывания в мозг людей некритически воспринимаемых идеологий, что также имеет эволюционно-консервативную грань, поскольку опирается на внутригрупповую афилиацию, межгрупповую изоляцию и, вероятно, на аналоги импринтинга в человеческом обществе. РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА Влавианос-Арванитис А., Олескин А.В. Биополитика. Био-окружение. Био-силлабус. Афины: Биополитическая Интернациональная Организация. 1993. Горелов А.А. Социальная экология. М. Изд-во Ин-та философии РАН. 1998. Гусев М.В. К обсуждению вопроса об антропоцентризме и биоцентризме// Вест. Моск. ун-та. Сер. 16 (Биология). 1991. N 1. С.3--6. Данилова Н.Н., Крылова А.Л. Физиология высшей нервной деятельности. М.: Учебная литература. 1997. Дерягина М.А. Эволюционная антропология. М.: Изд-во УРАО. 1999. Дерягина М.А, Бутовская М.Л. Этология приматов. М.: МГУ. 1992. Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы. Беседы о человеке в компании птиц и зверей. М.: Педагогика. 1994. Дольник В.Р. Вышли мы все из природы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. М.: Linka Press. 1996. Дьюсбери Д. Поведение животных. Сравнительные аспекты. М.: Мир. 1981. Захаров А.А. Организация сообществ у муравьев. М.: Наука. 1991. Зорина З.А., И.И. Полетаева, Ж.И. Резникова. Основы этологии и генетики поведения. М.: Изд-во МГУ. 1999. Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П.. Философия природы: коэволюционная стратегия. М.: Интерпракс. 1995. С. 13--78. Ламсден Ч., Гуршурст А. Генно-культурная коэволюция: человеческий род в становлении // Человек. 1991. № 3. С.11--22. Лоренц К.З. Агрессия (так называемое зло). М.: Прогресс. 1994. Майерс Д. Социальная психология. Спб., М., Харьков, Минск: Питер. 2000. Мак-Фарленд Д. Поведение животных. Этология и психобиология. М.: Мир. 1988. Николаев Ю.А. Дистантные информационные взаимодействия у бактерий // Микробиология. 2000. Т.69. № 5. С.597—605. Одум О.Ю. Основы экологии. М.: "Мир". 1975. Олескин А.В. Голограмма мира // Человек. 1990. № 3. С. 31—39. Олескин А.В. Биополитика (часть 1—3). Серия статей. // Вест. Моск. ун-та. Сер. 16 (Биология). 1994. № 2—4.

Все рефераты по науке и технике